Это не было комнатой в привычном для разума понимании, скорее пространство, в котором она была погружена в нежные объятия абсолютно белой пелены 28-мм плёнки, в которой чувствовала каждое зёрнышко и каждое из них воспринимала на уровне чувств, но никак не осязая их. Каждое из них было частицей памяти умерших людей, но они не были для неё помехой, поскольку она давно научилась вычленять для себя положительные моменты из чужих воспоминаний. Где-то вдали, приблизительно в пяти метрах над уровнем предполагаемой линии горизонта, виднелись хромированные янтарные тетраэдры, медленно поворачивающиеся по оси X. Их здесь не было ранее, но их присутствие не настораживало, скорее наоборот. Когда-то в одном манускрипте она прочитала, что ранее они служили усыпальницами падших перед экранами летописцев, но она не знала какую роль они играли в текущем эпизоде хроник.
В этот раз [Object27] предстала перед ней в человеческом виде, образе облачённой в алый балахон девушки с совиным лицом и завораживающими малахитовыми глазами, в которых она раз за разом утопала и в которых видела бесконечные мраморные залы Дворца Проклятых. Она протянула руки и коснулась текстуры её кожи, мельком и подсознательно рассыпав бисер зависти в сторону модификации нового алгоритма TIFF сжатия, но была не в силах сдержать слёз от нахлынувших эмоций.
Она закрыла глаза, стараясь переключить внимание на жжение от соли. По нейронам ей передавалась вся боль от пережитых [Object27] событий минувших миллионнолетий. Создавались и распадались империи, люди вновь и вновь переходили от палок и камней к летающим машинам и марсианским станциям, раз за разом неминуемо погружаясь в мрак и упадок до многоточия перед первым словом, откуда они начинали заново. Hello, world. Bye, world. Fuck you, world. B:038FT::145, world. Поворачивающееся в районе рёбер лезвие палаша, микро-взрывы в плоти от молниеносных бронебойных пуль из стрекочущего UZI 45M. Чей-то первый поцелуй и искренние, но содержащие крупицы сомнения клятвы никогда не расставаться, крепкие объятия и походы рука об руку в разрушенную башню на скале у моря.
Она убрала руку и едва удерживала равновесие, замечая как сквозь белизну начали проступать частицы кода каждого байта в текстурах зерён. Ещё с детства она помнила как Наставница говорила ей наклонять верхнюю часть тела в таких случаях, но здесь бы это не помогло – она неизбежно потеряла сознание.
Одно из зёрен обнажило свою суть, распавшись на тысячи осколков – на поверхности каждого среди нагромождений знаков и цифр повторялось кодовое слово. Это был протокол GENESIS.